НА ФОРУМАХ
72
140
104

Иеромонах Феодорит: Монах жизни радуется

Иеромонах Феодорит: Монах жизни радуется

Врач-реаниматолог Сергей Сеньчуков и иеромонах Феодорит – что у них общего? Первый спасает жизни, второй – души. Один – отец двух взрослых дочек, второй – святой отец, священник, «прикомандированный» к Высоко-Петровскому монастырю. Меж тем, общее у них буквально всё, ведь речь идет об одном и том же человеке, отце Феодорите Сеньчукове.


- Кем вы хотели быть в детстве?

- В разные периоды - по-разному, начиная с профессии ассенизатора. Космонавтом, кстати, не хотел! Работа доктора увлекала в самые разные периоды жизни. В 5 лет просто интересно было, в 15 - уже хотелось лечить людей. После 9 класса пошел в санитары, с 16 лет работаю. Это было уже совершенно сознательное решение.

- Хотели людей спасать?

- Я хотел их лечить. Понимаете, спасает Господь, мы - лечим.

- Ваша семья ведь не была верующей?

- У меня вообще сложная была семья. Не то, что неверующая... Пока бабушка была жива, все смеялись, что в семье можно партячейку организовывать. Все были коммунистами, но не фанатиками, нормальными советскими людьми в здравом уме. Советский коммунист от некоммуниста отличался чем? Только тем, что в партию успел вступить. К вере в семье всегда относились с уважением, и собственно говоря, родители потом пришли к ней. Выйдя на пенсию, мама практически сразу стала ходить в храм, а папа перед смертью исповедовался и причастился.

Мама была инженер-строитель, но не на стройке, а в проектном институте. А что такое проектный институт? Инженеры и архитекторы - люди высокоинтеллигентные. Я к маме приходил на работу, мне было там интересно. Естественно, много говорилось о русской архитектуре, а это, в первую очередь, храмы. Стало интересно, кто эти люди, которые изображены на иконах. Мама принесла мне Зенона Косидовского - был такой польский автор. У него было две книги «Библейские сказания» и «Сказания евангелистов» - популярно изложенные библейские истории. Они у нас выходили небольшим тиражом в начале 70-х, и тогда это был бестселлер, потому что Ветхий Завет найти было вообще невозможно. Причем, это польский автор, то есть католический. Очень интересно. Вот как-то так я и приходил к вере - рассудочным путём, от искусства. И постепенно пришел.

Крестился я уже взрослым человеком: в 1988-м году мне было 25 лет. Был женат, у меня две дочери. Когда жена умерла, возникло желание стать монахом, принять священный сан. И Господь направил. Когда я принимал постриг, младшей дочери было 13-14 лет. Возраст еще небольшой, поэтому я и остался работать в миру.

- Быть монахом и работать в миру – каково это?

-  Точно так же, как быть монахом и работать поваром. Вот у нас есть пекарь, он печет, и он - монах. Точно так же можно быть и доктором. Монах делает всё по послушанию, по правилам. У меня есть благословение правящего архиерея на продолжение своей медицинской деятельности. Живу я дома. Я вообще не насельник этого монастыря, я здесь прикомандирован. Моя епархия в Украине, просто из-за всех происходящих там пертурбаций Владыка сказал: «Сиди-ка пока в Москве».

- В народе бытует мнение, что монах отрекается от всего мирского, а мы с вами в кофейне сидим.

- Греческие монахи вообще только кофе пьют. Кофе разве запрещено? А чай запрещен? А вода? Так чем же кофе плохой? Я, кстати, кофе пью только в Средиземноморье, здесь - практически нет.

- Есть такое представление, что монахам не пристало радоваться жизни.

- Монах радуется жизни. Грехам нельзя радоваться, грехов надо избегать. А жизнь - это дар Божий, как же ей не радоваться?

Отец Феодорит пьет пиво.jpg

- Как построена ваша неделя?

- Ну, у меня симбиоз. Ко мне хорошо относятся на работе, слава Богу. Поэтому меня стараются так ставить на дежурства, чтобы я мог служить по особо важным дням. Поэтому, допустим, в воскресенье я дежурю редко. В воскресенье служу литургию, потом, если не работаю, еду домой спать. Если работаю, то работаю. А дальше зависит от того сколько у меня богослужебных дней в неделю. Обычно два-три, в них я служу, и в среднем два дежурства. В остальное время, если есть возможность, отдыхаю. Делаю это тупо и примитивно – лежу на диване и сплю.

- Каковы сложности в сочетании двух профессий?

- Нет сложностей. Все они связаны с нехваткой времени и с физическими недомоганиями: я не очень здоровый человек. Плюс, у меня есть мои подопечные из программы трансплантации, с которыми мы занимаемся. А так – ну, какие могут быть сложности? Такие же, как у любого человека, который живет в квартире. Тут вот из ЖЭКа приходили насчет протечки, выяснилось, что это не я устроил. Вот это - сложности!

Подписать Фото - Православие.ру.jpg
Фото - Православие.ру

- Расскажете про программу трансплантации?

- Я этим занимаюсь, в основном, как координатор. Есть программа трансплантации легких, под нее попадают люди с рядом заболеваний. Наиболее известные среди них – люди с муковисцидозом. Их много, и им помогает очень хороший фонд «Кислород» Майи Сониной. Они много делают, но у нас очень сложная система с возможностями оказания помощи. Если в уставе заявлено, что они помогают больным с муковисцидозом, они  уже не могут помогать другим больным. Поэтому муковисцидозники худо-бедно с помощью «Кислорода» справляются, но есть и другие больные, которые тоже нуждаются в трансплантации. Так получилось, что они на меня вышли. У нас есть одна «полуприхожанка», - потому что она прихожанка Андреевского монастыря, а к нам приходит из-за мощей, чтимых ею святых. И вот она как-то звонит: «Батюшка, можете приехать причастить тяжелую больную?» Так я узнал о существовании проблемы.
Проблема этих больных в том, что трансплантацию легких делают только в двух учреждениях России – это Склиф и Институт трансплантологии. Больной должен оказаться на операционном столе в течение трех часов после того, как найден донор. Поэтому в ожидании трансплантации пациенты сидят в Москве годами, снимают квартиры, а пенсии-то маленькие. И если у человека нет родственников, которые могут его содержать, он оказывается в очень тяжелой ситуации.
Сейчас мы нашли фонд – «Дом друзей», который занялся этими больными. Так, совместными усилиями, и помогаем. Дай Бог, как-то всё наладим.

- Вы человек публичный. У вас часто берут интервью?

- Да. Я никогда не отказываю. СМИ чуждой направленности у меня интервью не берут, а людям, с которыми мы солидарны, зачем отказывать? Это первое. А второе, тут есть один нюанс. Ведь если я даю интервью, мы каким-то образом касаемся моих подопечных. И если даже не касаемся, потом я куда-то прихожу, и все вспоминают: «Про этого батюшку мы читали в «Московском комсомольце». Стоит прислушаться, что он там просит!». Медийность помогает, конечно. Реально помогает. Поскольку, если говорить казенным языком, каждый священник несет какое-то социальное служение, то конечно, проще, если тебя люди знают. У меня есть Фейсбук. Я не самый популярный блогер, но есть определенный круг читателей. И вот я узнал, что одна из девочек-пациенток сидит вообще без денег, ей нечем платить за квартиру, не на что еду покупать. Причем, у нее еще маленький ребенок. Я опубликовал информацию у себя, и за два дня ей накидали сто тысяч рублей.

- Вы видели фильм
«Аритмия»? Правдиво ли там показано эмоциональное выгорание врачей «скорой»?

- Не видел, я не люблю кино. Мои представления о кинематографе закончились на «Неуловимых мстителях» и «Белом солнце пустыни». Те, кто «Аритмию» смотрел, говорят, что очень похоже. Но там, насколько я помню, не реаниматолог выгорел, а врач скорой помощи. Дело в том, что реаниматологи выгорают не очень часто, а врачи «скорой» - да. Мне немножечко повезло с профессией. Я как раз езжу на «скорой», но на необычной. У нас специальная реанимационная бригада, уникальная, особенная. В Москве только одна такая. Мы, в основном, занимаемся межрегиональными транспортировками – из Московской области, из других областей, из Краснодарского края, например, пациентов привозили. Больные очень тяжелые, но мы везем их не 15 минут, а 15 часов. Нет вот этой бесконечной гонки – поехать к одному больному, к пятому, к десятому... Я приехал, спокойно взял пациента, повез, - и не возникает «умотанности» от количества больных. Если бы я работал на обычной «скорой», я бы, наверное, уже ушел на работу в стационар опять.

- На работе все знают, что вы священник? Это знание как-то влияет на отношение к вам?

- В этом коллективе я работаю с 1985-го года. Как кто раньше относился, так и сейчас относится. Люди ведут себя так, как ведут. У нас же никто не убивает младенцев и кровь их не пьет. А если человек разговаривает матом, он будет это делать независимо от того, кто перед ним. Понятно, что, если бы к ним пришел какой-то старец-архимандрит, может, при нем бы как-то язык и закрыли. Хотя в свое время я был завотделением, и у меня работала старшая медсестра, разговаривавшая только матом. Я говорю: «Ты хоть при главном враче не ругайся! – Хорошо, я буду молчать!» Ну что тут делать?

- Как вас на работе коллеги называют?

- Ко мне можно обращаться как угодно, я человек в этом плане демократичный. Если разговор светский, то по имени-отчеству, если разговор обо мне как о священнике, то конечно, «отец Феодорит». На конгрессах медицинских может быть тысяча разных обращений - от «батюшка» до «Серега, привет!». От «сейчас выступит многоуважаемый Сергей Валентинович» до «сейчас выступит отец Феодорит», - всё что угодно.

- А что больные? Как реагируют, просят ли исповедоваться?

- Я об этом не кричу, но «попа и в рогожке видать». Кого интересует, тот знает. Один раз среди пациентов был некий господин, который сказал, что ненавидит всех попов. Я его спрашиваю: «Мне уехать?», он: «Нет-нет-нет».

А исповедь все-таки таинство. Мои больные, как правило, находятся в достаточно тяжелом состоянии. Иногда просят исповедаться, причаститься позже - это бывает. Теоретически я могу это сделать и сразу, но пока никто не просил.

Отец Феодорит и Валуев.jpg
- То, что вы священник, в работе реаниматолога как-то помогает?

- Я могу за человека молиться. И, как правило, если больной тяжелый, я это делаю. Но когда лечу, я не таинство совершаю, я просто лечу.


- Смешные случаи на работе происходят?

- Смешные? Сколько угодно. Я работал в другой реанимационной бригаде. Женщина лет 60 жалуется на боли в сердце. Говорит, давит, как будто кирпич положили. Я спрашиваю: «Большой кирпич-то? Как сейчас кладут или как в Кутафьей башне Кремля? - Ну, наверное, как современный». Говорю, давайте прогонять. Повторяйте за мной: «По стене ползет кирпич в алюминиевых трусах, а кому какое дело, это песня про любовь». Ну как, уполз кирпич? – Уполз. – Ну, вот видите! Теперь, когда у вас будет так давить, всегда эту песню пойте. Если вот так 2-3 раза споете, а он не уползает, тогда вызывайте «скорую» уже».
Ничего тут сверхъестественного нет. Это была просто стенокардия, и женщину я немножечко «переключил». И потом, когда человек поёт, у него дыхание налаживается, улучшается снабжение кислородом – стенокардия уходит.


- Для вас имеет значение, верующий человек или нет?

- Нет, конечно. Я же к ним прихожу как врач. Что мне от того что он неверующий или неблагочестивый? Лечить-то его все равно надо. Фашиста можно убить как фашиста, но если ты взялся его лечить – так лечи.

- Какие, по вашему мнению, профессии сочетаются со священством и какие - нет? Одно время рассматривался проект «Профессии, совместимые и не совместимые со священством», его еще не приняли?

- Нет, и надеюсь, не примут.
На мой взгляд, священник не может работать стриптизером, киллером, нежелательно – артистом. Охотником-промысловиком, барменом. Содержателем притона, во-первых, и питейного заведения, во-вторых. Ну, военным, естественно, милиционером, судьей… А всеми остальными, наверное, можно.

- А депутатом, кстати?

- В России нет, в Украине - да. Священник вообще не должен ходить во власть, но в Украине сложная религиозная ситуация. И если священники не будут депутатами, ими станут лже-священники. Можно только из этих соображений.

Отец Феодорит с дочкой.jpg

- Ваша старшая дочь тоже стала монахиней?

- Это не семейная династия и я, в общем, не был в восторге от этой идеи. Но она человек взрослый и имеет право сама решать, кем быть. Меня больше угнетает не то, что она монахиня, а то, что живет в месте, где зимой мороз -50 градусов, в Якутии. Я вообще с трудом могу себе представить такую температуру. Но живется ей там хорошо, она довольна. Изначально поехала туда не как монахиня, а как журналистка - то ли репортаж делать, то ли интервью брать у Владыки. И ей там понравилось, понравился Владыка. Он пригласил ее почитать лекции в семинарии, ее поставили проректором.  Буквально сразу оказалась пресс-секретарем епархии. По специальности она религиовед, диссертация у нее религиоведческая. И вот через полгода она сказала, что подала прошение о постриге. Я не хотел, но мы с Владыкой встретились, поговорили, и он пообещал, что каждый год будет ее отпускать на море. Отпускает.

- Как вы вообще воспитывали дочек?

- Старался с любовью. Я тогда еще не был монахом. Ребенка надо воспитывать с любовью, это самое главное. Ребенка надо любить, а не стараться его давить. Мое мнение такое: к ребенку надо относится не то что как ко взрослому… Потому что он не взрослый. Но мы должны ребенка уважать! Любовь без уважения невозможна. Любовь без уважения - это любовь даже не кошки, а коровы какой-то. Корова тоже любит теленка по-своему, но чем более высоко организовано существо, тем больше в нем проявляется уважение к окружающим. Или неуважение.

- Насколько вы консервативны? К какому будущему дочерей готовили?

- Младшая с детства поет и стремится к музыке. Воспитывал ее так, чтобы она могла максимально реализовать музыкальные способности. Это было достаточно проблематичным, потому что ребенок есть ребенок. Ему может что-то не нравиться в какой-то момент. Блок-флейта в музыкалке ей не нравилась, она хотела петь. И я ее перехитрил, сказав: «Если бросишь музыкальную школу сейчас, значит, опять пойдешь в первый класс, всё заново. Тебе это надо? Давай уже доучишься и после 9-го класса уйдешь в музыкальный колледж». Ребеночек вздохнул и стал учиться. Потом она перешла на нормальную флейту, сейчас вот в рок-группе играет. Закончила колледж и учится в Гнесинке на хормейстера.

Отец Феодорит с дочками.jpg

- Младшая дочь не выражала желания стать монахиней?

- Пока не выражает. И должен же как-то продолжаться род Сеньчуковых!

- Что вообще можете сказать о гендерной повестке?

- Вы меня простите, но современный феминизм в нашей стране - это реконструкторство, а значит, игрушки. Где-то в Африке может быть, за права женщин надо бороться, а у нас они обладают всеми возможными правами. Более того, я считаю, что не надо разрешать женщинам быть грузчиками, потому что в нашей стране всё, что разрешено, то превращается в обязаловку. Это особенности национальной рыбалки! (смеется) В моих френдах на ФБ есть дальнобойщица Евгения Маркова, мы постоянно с ней спорим по поводу феминизма. Но дальнобойщицей женщине почему бы не быть, если сейчас это возможно? Это не проблема! В Америке дальнобойщицы существуют со времен появления дальнобойных автомобилей. Все зависит от их комфортабельности, технических возможностей. Если изменились автомобили, то почему нет? У Абрама Свядоща в «Женской сексопатологии» 1974-го года описывалась женщина-лесбиянка, которая работала грузчиком, охранником и так далее. Но она и была под два метра ростом и выглядела как мужик. Ну, если такие есть, пусть себе работают, кем хотят! А вообще к феминизму у меня отношение плохое. Тот феминизм, который действительно был нужен, когда это было движение за равные права для женщин, остался в 19-м веке. Он был как раз не про то, где женщина может работать, а чтобы женщину не заставляли делать то, что она не может, и чтобы платили за одинаковый труд равные деньги с мужчинами.

- Но, согласно статистике, женщинам и сейчас платят меньше.

- Может, у меня какая-то специфическая выборка, но я не видел, чтобы меньше платили. Разве женщина-коллега из моей бригады получает меньше меня?.. Если в какой-то компании зарплата зависит, условно говоря, от стажа работы, то женщина, которая просидела шесть лет в двух декретах, будет получать меньше, чем мужчина, который все эти годы работал. Если мужчина уходил на шесть лет в декрет, то и он будет получать меньше. У нас декрет дается и мужчинам. Все зависит от того, как удобнее в семье. Я не знаю, прогрессивная это точка зрения или нет, она здравая. У нас мальчишка работал фельдшером, а жена у него - главбух фирмы. Она родила, ну, и кому выгоднее продолжать работать – ему за 20 тысяч или ей двести? Кому уходить в декрет? Естественно, он ушел. Это не феминистическая точка зрения, а точка зрения здравого смысла. Какой смысл семье сидеть на копейках, чтоб парень убивался, к тому же? Пусть он сидит дома, а она будет работать, если есть такая возможность.

- А как вы относитесь к женщинам во власти?

- Если у человека нормальные мозги и нормальное нравственное чувство – то какая разница? Я против квот для женщин, конечно. Считаю, что никакие квоты существовать не должны – ни для женщин, ни для гомосексуалистов, ни для негров, ни для кого. А так - ради Бога. Если женщина может, то почему нет? Я на последних выборах за Ксюшу Собчак голосовал: у нее была самая адекватная программа. Нормально я отношусь к женщинам во власти, я к дуракам во власти плохо отношусь. Любого пола.

Беседовала Наталья Федина

Первое фото  - автор Анна Гальперина, остальные из личного архива героя. 

Игумен Лука

Спасти бездомного

Я русский православный атеист




Здоровый свет