Судьбы женщин, их проблемы, их радости всегда волновали Оксану Пушкину. Сначала она освещала эти вопросы на ТВ, где вела популярные программы «Женский взгляд» и «Женские истории». Теперь Оксана Пушкина решает "женский вопрос" на самом высоком уровне, став депутатом Государственной Думы. На конференции «Восток и Запад встречаются в Санкт-Петербурге», состоявшейся в Северной столице, Оксана Пушкина рассказала Союзу Женских Сил, каково это - начать карьеру практически заново, почему был одобрен закон о декриминализации домашнего насилия, и о том, в чем Санкт-Петербург опережает Москву.
- Наверное, вам было очень комфортно чувствовать себя на этой конференции. Ведь она проходит в Санкт-Петербурге, в котором вы жили и работали много лет.
- Петербург всегда славился своим инициативами. У нас были первые рок-клубы, у нас было самое ведущее телевидение в мире, на котором я работала в молодежной редакции. Мы всегда зажигали и всегда были впереди. В этом городе прошли мои студенческие годы, я вышла замуж и родила ребенка. Отсюда уехала на стажировку в Америку, откуда вернулась с циклом программ «Женские истории», «Женский взгляд», которые с удовольствием смотрели люди.
У меня разный опыт вовлечения в то, что мы называем гендерное равенство. Я понимаю в этом все. Я испытала это на собственной практике, сделала и рассказала немало историй о женщинах. Каждая история была тематически оправдана: либо мы говорили о насилии, либо о человеке, который состоялся, либо мы о многодетной маме с ее проблемами и так далее. Мне кажется, что каждый проект должен созреть.
- Теперь у вас созрел проект, связанный с Государственной Думой?
- Почему я сейчас в Думе? Потому что я понимаю, чем я пришла заниматься. Я начала свою карьеру в 54 года практически заново. Это было очень не просто. Полтора года, уйдя с экрана, я ходила через день на собеседования в разные компании, предлагая себя, как специалиста, как мне казалось высококвалифицированного. Но все это было «не о том». И пока я не поработала в Общественной палате, возглавив комиссию по делам социальной политики в Подмосковье, пока я не поработала уполномоченным по правам ребенка в Московской области, пока я не вникла в эту систему под названием «власть», «чиновники» и так далее, - я вряд ли взяла бы на себя ответственность, чтобы придти в Госдуму и согласилась бы на ту позицию, на которой я сегодня.
- С какими сложностями на этой позиции вы столкнулись?
- На сегодняшний день, всё понимая в гендерном равноправии, я столкнулась в Госдуме с тем, что женщины, которых у нас сейчас в палате 73, не все на одной стороне со мной и с моими единомышленниками. Это самая главная беда.
- Для чего вы приехали на конференцию в Санкт-Петербург?
- Ко мне подошла только что женщина и спросила: «Вы считаете, что мы не активны?» «Я считаю, вы невероятно активны, - ответила я, - но мне кажется, что мы недостаточно поддерживаем коммуникацию». Мы здесь для того, чтобы ее осуществить. Кто-то из нас во власти, кто-то в общественных организациях. Мы должны объединиться, потому что у нас много проблем и каждый, распределив роли, может очень серьезно повлиять на улучшение демографической политики. Это громкие слова. Но они правильные. Демографическая политика – это одна из самых главных составляющих нашей национальной безопасности. А кто демографию-то создает? Мы! Женщины! От нас очень многое зависит. Пока у нас есть проблемы. Проблемы серьезные. Проблемы гендерного неравенства в трудовых отношениях. Вот поэтому мы здесь. Повторюсь, Санкт-Петербург выступает генератором идей, увы, не Москва. И хорошо, что есть такие инициативные люди, как Елена Калинина - один из организаторов этой конференции.
- Одним из самых резонансных законопроектов, одобренных Думой, был закон о декриминализации так называемого домашнего насилия.
- Мне стыдно за эти поправки. Признаюсь честно, я проголосовала за них в первом чтении, а потом заболела, вязла больничный и не смогла дальше голосовать. Я понимаю, что понимаю, что эти поправки были колоссальной ошибкой. Нельзя с трибуны Государственной Думы провозглашать «де-юре» декриминализацию побоев, «де-факто» как общественное одобрение побоев в семье. Мы могли обойтись без этого. Но это произошло, и я поясню, как такое стало возможно.
Елена Мизулина, которая была автором этих поправок, дошла до Президента с громадной кипой писем от родителей, лоббировавших так называемый «закон шлепка». Действительно были и есть случаи, когда детей шлепают. Кто из нас, скажем, так не делал или не был битым? Меня мама порола, как сидорову козу. Но что произошло дальше? Мы поняли, что идем не туда, но нам не на что было опереться. У нас, сказал мне руководитель Думы, нет аналогичного пакета писем от других женщин, которые говорили бы, что категорически нельзя принимать этот закон.
Сегодня я пытаюсь поддержать женщин, которые подготовили закон по профилактике домашнего насилия, чтобы уж совсем в пику не вставать с теми, кто голосовал за принятие закона о декриминализации домашнего насилия. Я показала этот законопроект, подготовленный адвокатами, юристами, именно теми, кто применяет законы на практике, коллеге Ирине Яровой. Она посмотрела его и сказала, что он не будет работать. «Как? - удивилась я. - Почему? Он работает в Казахстане и Беларуси. Почему не будет работать у нас?» Но в этих странах речь идет об охранном ордере. И Ирина Яровая в чем-то права. Этим законом мы рушили бы право в России, потому что у нас участковый не может выдать охранный ордер, а закон о профилактике домашнего насилия базируется на нем. Тот, кто вас бьет – пусть уходит, а вы с ребенком – остаетесь.
