Восторгаться творчеством Сергея Довлатова давненько уже считалось хорошим тоном у либерально настроенной эстетствующей публики. Мол, что за слог, какие нетленные сюжеты и перманентный протест против системы. Полагаю, сейчас, благодаря появлению фильма «Довлатов» и статуэтке медведя, присужденный ему на Берлинском фестивале, эти настроения переживут новый виток актуальности. И сама персона писателя, его биография, понятно, тоже станут вызывать освеженный интерес публики.

Сразу скажу, что у меня половинчатое отношение к творчеству Сергея Довлатова. Есть вещи сильные, как скажем, «Компромисс», «Заповедник»  или «Зона». Есть набор коротких забавных наблюдений, вполне антисоветских, но нескучных – «Соло на ундервуде». А имеются тоскливые, зевотные тексты.

Причем, что интересно, выпестованные Довлатовым в СССР произведения, где автора, якобы гнобили, зачастую интересны и остры. А когда Сергей Донатович убыл в США, где получил полнейшую свободу творчества, у него получился ворох книжек с бесконечным плачем о том, как же было тяжело в Советской Союзе. Такой вот феномен.


Скорее всего, небесталанный, в принципе, человек  не мог вписаться в формат того времени и места, где находился. Среда ему претила, причем, отвечая писателю взаимностью. Окажись писатель обласкан вниманием и осыпан материальными благами, почти не сомневаюсь, никакого диссидентства Довлатова и не случилось бы. Но те конкторы, куда он устраивался не службу, его не удовлетворяли. Негатив накапливался и трансформировался в соответствующие тексты.

И вот любопытный момент. Среди прочих мест, где Сергей Довлатов прилагал свою творческую энергию, был пост литературного секретаря Веры Пановой, соседки по дому и знаменитости.

Не думаю, что сегодня это имя широко известно, а когда-то Вера Федоровна была востребована. Смело можем назвать ее классиком советской литературы. Три года подряд (1947, 1948 и 1949) Сталинские премии не каждому дают. Полтора десятка книг Пановой были экранизированы, самые знаменитые постановки – «Сережа» Георгия Данелии и «На всю оставшуюся жизнь» Петра Фоменко. В то время в формате и тренде была как раз Вера Панова.


Допускаю, что она облагодетельствовала Довлатова из жалости. Увидела в нем искру литературного дарования и то, как он не может найти себя в жизни. Дала заработать, опять-таки, кое-чему из писательского ремесла научила.  

Довлатов, правда, относил себя к обслуге писательницы. Впрочем, в своих произведениях отзывался о ней достаточно позитивно. И теперь, в каком-то смысле, мы судим о большой писательнице по запискам ее секретаря, прославившегося, когда Панову стали подзабывать.