В дни, когда еще не отгремел салют, посвященный празднованию Великой Победы, хочу обсудить с вами историю "сталинградской мадонны". Этот рисунок Богоматери сделан немецким военным врачом 16-й танковой дивизии, бывшим до Второй мировой войны лютеранским священником, в ночь с 24 на 25 декабря 1942 г. в сталинградском "котле". На обороте русской географической карты для школьников Курт Ройбер нарисовал Богоматерь со спящим маленьким Иисусом. Дева Мария держит младенца на руках, бережно прижимая его к себе, чтобы согреть. По периметру нарисованной углем иконы надпись: "Свет, жизнь, любовь. Рождество в "котле". Крепость Сталинград, 1942". Позднее икону Ройбера стали называть "Сталинградская мадонна". Эта рождественская по григорианскому календарю ночь одновременно стала ночью рухнувших надежд доблестной 6-й армии Паулюса. И именно 25 декабря, в католическое Рождество, кольцо вокруг немцев намертво сомкнулось. Несмотря на молитвы и надежды немецких солдат перед рисунком в блиндаже Ройбера, чуда не произошло. Бог оказался на стороне тех, кто защищал свою Родину. Тем не менее будущую икону вывез из сталинградского "котла" друг Курта Ройбера, получивший ранение, но успевший на последний самолет в Германию. Он передал рисунок родне священника. "Сталинградская мадонна" находится теперь на родине Ройбера, в храме в центре Берлина. В 1990 г. ее освятили церковные иерархи трех городов Европы, сильно пострадавших во время Второй мировой войны: настоятель англиканского собора в Ковентри, епископ из Берлина и архиепископ Волгоградский и Саратовский. А какова же оказалась судьба офицера вермахта, главного врача больничного бункера Курта Ройбера? Он не дотянул даже до конца войны – умер 20 января 1944 г. в плену для военнопленных под Елабугой. Каким образом на священнике, отце троих детей, оказался военный мундир? Что забыл он на чужой земле среди доблестных фашистских захватчиков? О каком мире молился? Дошел до Сталинграда, участвовал в самой кровавой битве человечества, наблюдал уничтожение тысяч невинных людей. И писал с войны домой, что "встретился с серой массой без человеческого достоинства, у которой нет сил для обновления". Трудно вообще представить себе священника и иконописца, пришедшего на чужую землю с мечом. Еще труднее почитать написанную им икону, называемую католиками еще и "Дева Мария Примирения". Написанную в страхе, в холодном ужасе, перед лицом неминуемой смерти, как расплаты за всё совершенное им самим и его сослуживцами. О каком примирении тогда могла идти речь? Да и сейчас тоже....
