Мы здесь с тобой не потому, что дата,
Как злой осколок, память жжет в груди.
К могиле неизвестного солдата
Ты в праздники и в будни приходи.
Он защитил тебя на поле боя,
Упал, ни шагу не ступив назад.
И имя есть у этого героя —
Великой Армии простой солдат…
М. Исаковский
Они мерзли в окопах, они шли в атаку, они падали навзничь, сраженные вражеской пулей, они гибли в плену от голода и побоев. Их звали Иван или Василий, Махмуд или Иннокентий, но в военных архивах они до сих пор числятся «пропавшими без вести», могилы их неизвестны, да и вряд ли они существуют.
2 миллиона. 2 миллиона жизней безвестно пропавших в горниле больших и малых войн и вооруженных конфликтов. Вдумайтесь только – население небольшой европейской страны! 20 век в паре с началом 21-ого стали печальными «рекордсменами» по количеству жертв войны.
Годы и годы по окончании Второй мировой отряды поисковиков прочесывали белорусские леса, курские болота, крымские степи. Эта работа не прекращалась даже в смутные 90-ые, когда, казалось, никому и дела не было до поиска пропавших десятилетия назад. Но поиски шли, и каждый найденный и опознанный солдат проступал в летописи войны новой строчкой, как нагретые над свечой тайные чернила.
Когда прошло более 20 лет после Великой Отечественной войны, и все, кто мог, давно уже вернулись, и истаяли последние надежды жен и матерей, не дождавшихся своих родных, 3 декабря 1966 года в Александровском саду, у кремлевской стены был торжественно захоронен прах неизвестного солдата. Взвился Вечный огонь, встали по стойке «смирно» часовые, и нескончаемым потоком потянулись люди, отдавая дань памяти каждому – каждому! – положившему жизнь за Родину. А два года назад этот день решили еще увековечить и в календаре официально, как День Неизвестного солдата, чтобы вспомнить всех, и не только солдат Великой Отечественной, но и «афганцев», «чеченцев»… всех, кто погиб, исполняя долг перед своим народом.
Знаете, это очень важно. Вот это вот – «прийти на могилку». Так мы устроены, так впитано нами памятью поколений. Мы помним своих родных и скорбим по ним, но жизнь идет своим чередом, заполняя дни суетой и повседневностью. Но в какой-то момент хочется остановиться, осмотреться по сторонам, осознать себя не Иваном, родства не помнящим, а ветвью родового дерева, и обратиться к корням своим. Тогда мы идем на могилки к ушедшим родственникам, вспоминаем, разговариваем с ними, плачем и смеемся. А если некуда прийти? Тогда есть Вечный огонь и Могила Неизвестного солдата. Не солдат, а солдата. В единственном числе, потому что для каждого из нас в этой могиле свой, родной. Случается быть в Москве, всегда иду туда, в Александровский сад.
И знаете еще что? На войне солдату страшно. Но тем, кто солдата ждет в тылу, еще страшнее. Потому что неизвестность, потому что ожидание, потому что ничего от тебя не зависит. И для солдаток даже похоронка была не так страшна, как «пропал без вести». У меня дед по отцу такой, пропавший. Без могилы. И помню, открыли у нас в городе мемориал. До этого был только памятник Скорбящей матери, а потом его перенесли вместе с Вечным огнем, а вокруг поставили полукругом кирпичные стены. И на них мраморные плиты с именами погибших на войне горожан. Мы девчонками еще были – я, родная сестра и две двоюродные – побежали туда после открытия, и увидели на одной плите фамилию деда, хотя ее там не должно было быть, он не местный, и бабушка с детьми только в 42 году на Урал была эвакуирована. Кинулись к бабушке, она почему-то сначала в музей, потом в военкомат. Оказалось, что до 42 года дед еще числился на довольствии, и когда бабушка с семьей приехала в Миасс, его аттестат перевели в местный военкомат. Так он и остался в списках.
Памятник Скорбящей матери в г. Миассе Челябинской области
Дети мои решили выделить золотой краской имя деда на плите мемориала.
