Не знаю как вам, а мне очень нравится, когда во время церковной службы батюшка совершает каждение. Аромат ладана великолепен, ни с чем его не сравнить. Он помогает настроиться на верный лад, подумать о вечном.




Но, разумеется, дело тут не только в желании священников усладить носы паствы фимиамом (это и есть тот благовонный дым, который исходит от горящего на углях ладана). Содержание ритуала, как водится, куда глубже.

Воскурение фимиама – древнейшая форма бескровной жертвы Богу. Традиция эта идет еще с дохристианских времен. Что касается православия, то сопровождать молитвы каждением принято с апостольской, исконной, изначальной поры.




Богословы дают такую трактовку, мол, угли в кадиле – это символ человеческой природы Христа, огонь их – Божественная Его начало, а ладан  – молитвы, которые люди возносят Господу нашему. В Псалтыре вот что сказано по этому поводу: «Да направится молитва моя, как фимиам, пред лицо Твое, воздеяние рук моих — как жертва вечерняя».

Словом, дым кадила, то есть, фимиам – ничто иное, как прообраз молитвы, зримый образ невидимой Божьей благодати.

Ладаном принято называть специальным способом приготовленную смолу. Основу ее в классическом варианте составляли смолы деревьев, растущих на Ближнем Востоке, в том числе, в Ливане. Собственно, это благовоние и называлось «ливан», а в русском языке со временем слово это трансформировалось в «ладан».




Надо сказать, что некогда на Руси при монастырях были целые школы варения ладана, со своими тонкими технологиями, удивительными находками. Естественно, что ливанскими смолами сложно было обеспечить все приходы. Брали смолы хвойных деревьев, обрабатывали, добавляли травы и прочие составляющие. Аромат, как свидетельствуют современники был дивный, божественный. К сожалению, в безвременье многие рецепты были утеряны. Сейчас их пытаются восстановить.

Понятно, что каждение требует и специальной подготовки, и навыков. Но для мирян, для домашних их молитв, есть кадильные свечи. Пользоваться ими просто, зато атмосфера у домашнего алтаря создается особенная, благостная.

Господь так распорядился, что в последние пару лет я много ездил по России. Ну, возможно, много – это сильно сказано. Хотелось бы и больше, и дальше, и насыщенней. Но даже и путешествуя по регионам, соседним с Московской областью, жизни не хватит, чтобы все красоты и чудесные места посетить, исторические, духовные, необычные.

Чаще всего я колесил по российским просторам с кумом моим Андреем. Правда, изначально он кумом не был еще, просто другом и соратником, это потом уж у него родился мой крестник Федор. Так вот, выбрались мы как-то с короткой двухдневной экспедицией в Оптину пустынь и места к ней прилегающие. Что место это выдающееся, одна из духовных твердынь земли русской, и говорить нечего, о том более умелыми рассказчиками и моральными авторитетами давно все сказано.

А рядом с монастырем, известное дело, небольшой, но богатый своей воинской славой Козельск расположен. Там сейчас дислоцируется 28 гвардейская дивизия ракетных войск стратегического назначения с замечательным, хотя и страшным девизом «После нас тишина». Живо представляешь сразу, что соседство такое не случайно. Вместе находятся духовный щит России и ее земная, вполне материальная защита.


Но тут я хочу говорить о другом. Когда уже мы побывали в обители, прогостили в Козельске, на обратной дороге нам встретился монах. Скромно голосовал на обочине, просил подвезти. А мы-то на машине, конечно, взяли святого отца, помнится, ему надо было до Белева доехать. Хотя, дальше он держал путь в Орел, если не ошибаюсь.

Интереснейшая это получилась встреча. Отец Иаков, как оказалось, вот так же на попутках добрался в Оптину пустынь из Республики Коми. Где-то там в тайге, вдали от людей в скиту живет старец, а отец Иаков, стало быть, помогает ему в служение и по хозяйству, такое дано ему послушание. По сути дела, самое настоящее отшельничье житье. Послушали бы вы как наш попутчик рассказывал о диких зверях, что заходят к монахам – никакой программы «В мире животных» не надо. Выяснилось, что старец в какой-то момент сказал отцу Иакову, мол, он сам тут справится, а тому надо домой идти, брат у него в Орле разводиться собрался и развенчиваться. Допустить этого нельзя. Как старец о этом узнал, то ему ведомо.

Раз есть благословение, монах отправился в путь. Из вещей – ничего ровным счетом. Паспорта нет, отец Иаков его не признает, считает, что там код антихриста содержится. В кармане только леска с рыболовным крючком. «А мне много ли надо? – рассказывал отец Иаков, - У реки сяду или у озера, пару рыбешек поймаю, на костре зажарю. И люди добрые помогают. Да! Мне же братья в Оптиной пустыни гостинцев надавали, ой-ой-ой сколько». Оказалось, это бутылочка монастырского кваса и какие-то немудренные прянички. Настоял, чтобы мы попробовали. А мы, понятно, своими дорожными запасами поделились.


Время от времени отец Иаков молился, за нас, Рабов Божьих, просил Господа покровительствовать в пути. Абсолютно был уверен, между прочим, что путешествие пройдет без сучка и задоринки. Так и вышло, кстати. А еще рассказывал о себе. Совсем не старый, кстати, здоровенный, под два метра роста, в простейшем монашеском одеяние, в кирзовых грубых сапогах. Помотала его жизнь в свое время, в армии служил, потом в 90-е годы попал в шайку… В бандитской разборке погибнуть должен был, но чудом выжил и пообещал Богу оставшуюся свою жизнь посветить служению и молитве.

Если мы по дороге в какой храм заезжали или монастырь, где отреставрированные и красивущие, где почти разрушенные и требующие ухода, наш спутник первым делом отправлялся на могилы священнослужителей, что там покоятся. Молился.
Замечательную фразу он нам сказал в какой-то момент... Вздохнул так и говорит: «Хорошо вам, ребята, вы же в Бога можете верить, а я вот нет». Понятно, мы недоуменно переглянулись. А отец Иаков и продолжал: «Я верить не могу, я ведь точно знаю, что он есть». Вот она разница – верить и знать наверняка.

Довезли его до трассы, очень тепло попрощались. Не успели оглянуться, а уж и нет его. Попутная машина подобрала, видно.

А что у нас нового...

Чернобыльская трагедия в святынях

Поминальный обряд: покойников кормить не надо