Она её сразу невзлюбила. Как только Та вошла в квартиру.
Сын ещё утром за завтраком с загадочным выражением лица сказал им с отцом:"Сегодня приведу знакомиться свою невесту. Мам, сделаешь свой фирменный торт с клубничным кремом?"
"А ты предложение уже сделал?"- спросил отец недовольно.
"Нет ещё. Сегодня вечером и сделаю",- ответил сын и ни с того, ни с сего засмеялся радостно.
"Ты ещё не знаешь, согласна ли она , а уже наш семейный торт для неё заказываешь...",- буркнула она. Но сразу же пожалела, увидев, как сын вздрогнул, и добавила :"Ради тебя, сынок, сделаю конечно."
Когда сын затрезвонил в дверь, предупреждая их с отцом о гостье, торт был уже готов - красивый, как обычно, только на этот раз не очень ровный почему-то. И ужин был готов. С пятью разными салатами, с горячей закуской в виде жюльена с грибами , которые они с отцом собирали в прошедшие выходные, с двумя переменами горячего - рыбного и мясного, с собственным домашним хлебом и с крюшоном из вишни. Ну, ещё мороженое было , собственноручно приготовленное. Но она не была уверена в том, что до мороженого дело дойдёт.
Она очень любила готовить и кормить своих. Муж обожал её стряпню и всегда хвастался перед гостями , какая у него жена великолепная хозяйка. Набрал за годы брака килограмм двадцать, раздобрел, но ей так было спокойнее. Меньше на него бабы будут бросаться. А то, что на него бросаются, она почему-то считала само собой разумеющимся. Вышла за него, сорокадвухлетнего, когда ей самой было тридцать пять. И считала, что ей страшно повезло - наконец-то замуж удалось выйти. Причем за малопьющего, с квартирой и при хорошей должности. Единственный сын, похожий на отца, был в её глазах его абсолютным продолжением, и любила она сына не как самостоятельного человека, а как слепок с мужа. Они даже ходили одинаково. Вразвалочку. И вот мальчик вдруг решил жениться. С ума сошёл! В его-то двадцать лет! Ему ещё выучиться надо , карьеру сделать, кооператив построить , а там уже и думать о женитьбе. Лет через десять-пятнадцать, может быть... Она была уверена, что эта так называемая невеста - просто блажь, первая юношеская влюблённость в первую попавшуюся дуру с блымцающими накрашенными глазами и круглыми сиськами. Пройдёт. Ничего.
Глаза у Той были. Да. И грудки тоже. И взлохмаченная голова, как будто Ту целый день валяли по подушкам... И ноги были. И попа. Аккуратная , небольшая, круглая, красивой формы... Она всё это сразу увидела, когда сын сказал:"Познакомьтесь , предки, это - моя невеста." И называя Ту по имени, незаметно нежно погладил Ту по спине. А муж с нескрываемым удовольствием начал разглядывать Ту с ног до головы, без причины заулыбался, подал Той руку и назвался по имени и отчеству сам и её назвал, говоря:"Супруга моя". Сердце болезненно сжалось, как от дурного предчувствия. И бешено заколотилось где-то в районе висков. Пришлось присесть.
Та вежливо представилась. Слишком вежливо. Что-то спросила низковатым грудным голосом... В ушах сильно стучала кровь, не слышно было, что Той надо. Муж ответил и начал с Той весело беседовать. Смеялся её шуткам, сам острил. Никогда не был весельчаком, а тут - смотрите-ка, как разошёлся... Пришлось уйти на кухню, зачем-то ставить чайник, хотя ещё и не ели даже... Сын с удивлением спросил, почему стол не накрыт... Хотела огрызнуться, что пусть сами накрывают, но сдержалась. Сказала, что не могли же они с отцом знать, во сколько он приведёт Ту. Пошла нехотя накрывать в гостиной перед включённым телевизором, как любил отец.
Но тот сказал:"Что ты, мать?! Зачем нам сегодня телевизор сдался?! У нас вон какие гости! Будем общаться."
Она про себя подумала, что с ней-то он сто лет уже не общается, когда за ужином свои новости с футболом смотрит. И вдруг поняла, что люто ненавидит Ту, со встрёпанной головой, и сделает всё возможное и невозможное , чтобы Той не было в её семье. Ни за что и никогда. У сына должна ведь быть совсем другая, правильная девочка - отличница, умница, аккуратно причёсанная, домашняя такая, хозяйственная , тихая... А Та смеётся без причины, не переставая, своим идиотским заливистым смехом... И даже на кухню не зашла. Правда, стол накрыла быстро, когда сын её об этом попросил и показал, где лежат столовые приборы и посуда. Даже салфетки откуда-то вытащила и красиво разложила, нахалка.
Сели ужинать. Та сама ничего не рассказывала, только на вопросы отвечала. Цену себе набивала, что ли? Муж, как заведённый, всё спрашивал и спрашивал Ту - где и как учится, кто родители , чем увлекается, что Той интересно... Сдалась она ему?!
Та отвечала просто, спокойно, разумно, совершенно не желая понравиться. Это-то и злило. Пришла, чтобы замуж взяли, и плевать ей на всех, понравится или не очень...
А сын смотрел на Ту, как заворожённый . Гладил по руке, когда никто не видел. Подбадривал, наверное. Муж подкладывал Той кусочки повкуснее. И всё смеялся с ней.
Та ела мало. Почти ничего . Хотя всё предложенное хвалила и удивлялась, неужели всё это можно приготовить в домашних условиях. На вопрос , умеет ли готовить сама, Та ответила, смеясь, что только всё самое простое - омлет, котлеты, гречку с грибами, ну и борщ, если понадобится. Сказала, что дома у них бабушка готовит, потому что мама всё время работает. И что ей самой больше нравится учиться , а не стоять пока у плиты. И стала рассказывать, что ей интересно из того, чему их там с сыном в институте учат. Нахалка.
Сын сказал:"Она у нас на курсе лучше всех учится! Шибко умная. Но ничего, замуж выйдет - всему научится. Как ты, мам."
Сравнил божий дар с яичницей...
Она ничего не ответила, пошла за тортом . Чтобы уж окончательно стало понятно, кто тут настоящая хозяйка.
Та собрала всю грязную посуду со стола, принесла, поставила в мойку и спросила, где у них посудомоечная машина. Пришлось объяснять, что машина моет плохо, нетщательно , что надо всё промывать руками. Та изумлённо приподняла одну бровь и стала молча старательно, но споро, мыть посуду. Торт вызвал восхищённые восклицания. Муж снова громко её похвалил , ласково назвав "моей хозяюшкой". Сын сказал:"Спасибо, мам! Ты у меня - самая лучшая!" И чмокнул в щёку. А Та рассмотрела торт со всех сторон и воскликнула с явным изумлением:"Какая красота! Сколько же времени Вы его делали?!" Дура какая-то. Неужто непонятно, что весь день на этот торт ухлопала?
Муж с сыном съели по куску, муж попросил добавки. А Та только вилкой поковыряла, попробовала крошечный кусочек и не стала доедать. Сказала вежливо, что очень вкусно , но что она торты не ест. Нахалка.
Она чуть не потеряла сознание, когда муж спросил, хочет ли Та выйти замуж за их сына, а Та ответила, что вообще-то замуж не собиралась так рано, но что сын настаивает , ибо будет малыш. Отец посмотрел на Ту молча пару минут и вместо того, чтобы отчитать Ту как следует , неожиданно сказал:"Вот и прекрасно. Надо всё делать своевременно. Или несколько раньше." И широко улыбнулся Той.
Сын вскочил, побежал за шампанским , открыл бутылку , разлил по фужерам слегка дрожащей рукой, Той сказал:"Тебе - чисто символически" и сделал Той предложение руки и сердца. Та засмеялась своим дурацким заливистым смехом и ответила, что ей деваться некуда, так и быть , выйдет за него. Нахалка.
Свадьба была многолюдная. В лучшем ресторане в центре города. Все радовались. Кретины. Не хотели видеть, что Та её сыну - не пара. Ну и что, что из хорошей семьи, и что не надо Ту обувать, одевать, учить, лечить?! Ну и что, что все как с ума посходили и называли Ту умницей и красавицей?! При одном взгляде на Ту в душе поднималась какая-то муть, и ненависть сдавливала голову так, что хотелось выть. А надо было улыбаться и принимать поздравления. И подарки. Все подарки Та зачем-то попросила увезти к ним с мужем домой. Сказала ей:"Это всё - Вам за прекрасного сына." Как будто ей неинтересно было посмотреть , что подарили.
Жить сын привёл Ту к ним. Та не спорила, пришла. Хотя у её родителей было намного просторнее. Нахалка.
Мальчик родился - копия сын. Удивительно просто , как похож. Такой славный, с умненькими глазками, серьёзный , не крикливый. Хороший мальчик. А Та, вместо того, чтобы взять академический отпуск и сидеть с малышом тихо-мирно, через неделю после родов вышла зачем-то на занятия. Хотя кормить кормила исправно, сама. И никого к маленькому не подпускала , доверяя его только собственной бабушке на время поездок в институт, а позже и на работу.
Второй была девочка. Маленькая, светленькая . На Ту похожая. Как Та удивленно поднимала одну бровь, когда что-то не понимала. Как Та мало ела , расковыривая ложечкой всё, что ей давали. И смеялась так же , странным заливистым смехом .
Сын не хотел ничего слышать о том, что Та ему не подходит. Не понимал, что женщина должна сидеть дома, а не бегать на работу, как заведённая. Не хотел видеть очевидное: что Та его не любит, а просто им пользуется. Что Той важнее диссертация, чем дети, с которыми Та занималась точно по часам то иностранным языком, то математикой, то русским. Как робот.
И сына Та не баловала . Никаких нежных слов, никаких объятий , поцелуев на людях. Общалась с ним , как с братом. Вежливо, тепло, но как-то отстранённо. Не как с любимым мужем. Правда, за здоровьем его Та тщательно следила. И за тем, во что и как он одет. Покупала ему какие-то странные дизайнерские свитеры и брюки, в которых сын походил на голливудского плейбоя, а не на самого себя. Сама одевалась вызывающе . Платья какие-то дикие, в обтяжку. Юбки короткие, все ноги видны. И сапоги с туфлями на высоких каблуках. Вместо нормальной обуви. А сын Ту обожал. Просто так, ни за что. Незаслуженно совершенно.
И муж невестку любил. Тихой спокойной родственной любовью отца. Хотя Та не стремилась завоевать его любовь, а просто была в их доме. Муж советовался с Той, а не с ней, с женой. Обсуждал с Той новости, о которых говорили по телевизору. Хотя с ней самой ему и в голову не приходило за все годы брака обсуждать что-то, кроме хозяйственных и дачных дел.
Ненависть клокотала внутри неё. Билась о стенки головы и сердца. Пронизывала всю ее жизнь, не давала спать и радоваться даже тому, чему она привычно всегда радовалась - приходу мужа с работы, его газете в почтовом ящике, покупке модной дублёнки или долгожданной люстры из богемского хрусталя, или нового сервиза. Та всегда давала безошибочно точную рекомендацию, что именно выбрать, если её спрашивали , но сама не интересовалась совершенно материальной стороной благосостояния семьи , хотя зарабатывала не меньше сына. Со вкусом у Той всё было в порядке. Что вызывало ещё бОльшую ненависть и портило всю прелесть покупки.
Стало пошаливать сердце , расти давление. Врачи сказали - Вы слишком много нервничаете, Вам нужен покой. Покой! Идиоты! Ей было нужно, чтобы ушла Та, совсем ушла, исчезла из её жизни навсегда, не маячила перед глазами, не сидела за одним столом, не смеялась с ЕЁ мужем, не спала в одной постели с ЕЁ сыном, не обнимала двумя руками ЕЁ внуков, занимая по вечерам весь диван в гостиной. Тогда покой вернулся бы сам.
Она стала говорить сыну о том, что мало места в квартире. Что внуки растут, и надо им простору побольше. Сын не хотел идти в примаки, он вместе с Той зарабатывал деньги на жильё. Но видеть Ту становилось всё невыносимее. У Той на работе получалось всё, за что бы Та ни бралась . Просто слёту. Походит, посидит в углу в кресле, потом молча что-то быстро напишет , а назавтра сын с гордостью сообщает, что у Той - новый проект. И все доводы о том, что Та как не умела готовить, так и не хочет уметь, никакой силы не имели. Сын говорил, что всем доволен, что дети сытые, чистые, здоровые и умные. И что лучше жены он себе не представляет. Дурак! Что он понимает в жёнах?! Пришлось говорить с мужем о том, что детям тесно. Муж сказал, пусть сами решают, им виднее. Тогда в воскресенье у неё случилась истерика. Не выдержали нервы. Утром, часов в девять, она вышла на кухню, где завтракала Та с детьми и с сыном, и вдруг ни с того, ни с сего закричала на Ту, что в собственной квартире негде присесть ни ей, ни мужу! Та побледнела, вывела из-за стола детей, тихо извинилась , нахалка, и ушла в свою комнату. Сын спросил недоуменно:"Мам, ты что?! Ты не заболела?" На что она закричала на сына в полный голос , что он - глупец, не видит , что пригрел змею, что надо было жениться на нормальной простой послушной девушке, а не на этой... этой... Той, которая не понимает, что значит семья, и думает только о дурацкой работе , и вообще что это за невестка, которая не хочет учиться у свекрови ничему полезному, а только работает с утра до ночи , не пойми где, безо всякой пользы для семьи...
В тот же день Та с детьми уехала к своим родителям . Сын через неделю поивёз Ту обратно. Ненависть, чуть утихнув, вспыхнула с новой силой. Она решила вести молчаливую войну. Разговаривала с мужем, сыном и с внуками подчёркнуто ласково, а с Той не говорила вообще. Даже здороваться перестала. Муж удивлялся , раздражался , спрашивал :"В чём дело?!" , но она не умела ему объяснить толком , что происходит. В её голове прочно засела мысль :"Либо она, либо я." И точка.
Та перестала ужинать вместе со всеми . Говорила, что не голодна, и отсиживалась в комнате. И хорошо! Зато все теперь за столом слушали только её, когда она рассказывала о том, что случилось у соседей с пятого этажа или у брата Кости в Оренбурге. Правда, муж опять стал за ужином смотреть новости и футбол. А сын старался поесть побыстрее и уйти к себе. Зато внуки были с ней, она сама теперь обнимала их обеими руками на диване в гостиной.
Сын стал выпивать. Сначала пиво по вечерам. Потом что-то покрепче с друзьями по пятницам. Однажды она услышала , как Та говорила сыну, что не будет жить с пьющим человеком. "Прям, не будешь!"- позлорадствовала она. И вечером объявила, что у неё радостное событие, которое надо отметить - дали повышение на работе и с вечного корректора перевели на должность редактора. И поставила на стол пиво, вино и водку. Муж с сыном выпили, конечно . Мужики же. Когда открывали водку, Та увела детей спать, и сама не вернулась к столу. Муж заснул сразу после ужина. Сын вышел на балкон, слегка покачиваясь , покурил, потом пришёл на кухню, где она мыла посуду, и сказал:"Зря ты так с ней, мам... Я же люблю её..." "Пусть она тебя лучше любит",- ответила в сердцах. "Она любит",- тихо сказал нетрезвый сын,-"как умеет ..." И ушёл к себе.
От них послышалась какая-то возня, сдавленные восклицания Той, настойчивые "да! Я сказал - да!" сына , потом опять возня, потом всхлипывания и приглушённые рыдания Той... Потом громкий шлепок, ещё один... И ещё один, ещё... Через полчаса вышла Та из комнаты и поплелась в ванную. Сорочка на ней была разорвана , а на щеках полыхали следы от ладоней сына. Та тихо плакала, не замечая её , притихшую в полумраке кухни.
Утром , когда сын ещё спал, не протрезвев, Та вызвала такси , вытащила в коридор два чемодана с детскими вещами и пришла прощаться. '"Спасибо Вам за всё, мой любимый свёкр,"- сказала она мужу. "И Вам - спасибо,"- добавила Та, глядя ей прямо в глаза.
Она видела сверху, из окна, как муж погрузил чемоданы в багажник, посадил внуков на заднее сиденье, придержал дверцу Той, когда она прятала внутрь свои неприлично длинные ноги, и долго потом стоял , курил во дворе.
Когда муж вернулся в квартиру, она начала быстро и весело рассказывать ему о чём-то , но он остановил её движением руки, и она поняла, что там, во дворе он только что плакал.
Она подумала, что печаль пройдёт. Зато теперь муж принадлежит только ей одной. И сын тоже. И что они вместе с внуками - её самые близкие и любимые люди. Так и должно быть .
Подумав о внуках, она неизбежно вспомнила Ту. И вдруг снова почувствовала, как на мозг больно давит ненависть .
1. Про любовь.
