С трудом заставив себя встать, впадаю в шок, заглянув в корыто. В хлюпающей лужице крови мой ребенок пытается повернуть окровавленное лицо в сторону. Кряхтит и шевелится как умеет, размазывая красную жижу по корытцу. Там просто все бардового цвета: одежда, пеленки, руки и даже глаза... где-то кровь уже запеклась корочкой, а пеленку у лица можно отжимать. "Откуда кровь? Откуда кровь?" - твердит за спиной соседка Светка, ее дочка с таким же диагнозом, но уже с огромным рубцом после перитонита, и Светка готова ко всему. Почему-то молча я трясущимися руками хватаю дочь, зачем-то пережимая ручку выше катетера, и на ватных ногах бегу на пост. Никого нет, только нянечка Женя с выпученными от ужаса глазами, просит вернуться в палату и мечется в поисках процедурных сестер. Так долго! За эти две минуты мы со Светкой понимаем, что кровь точно не изо рта. Значит не изнутри. Значит хуже не стало. Но ее так много! Прибежавшая сестра промывает катетер, закручивает его новой крышкой, следом бежит вторая, вместе с Женей они крутят и вертят мою дочь, вытирая, переодевая, меняя пеленки в корыте, пока меня трясет в истерике, извиняясь, извиняясь, говоря, что это их вина, что это крышка оказалась бракованной, что все будет хорошо, все точно будет хорошо. Такая потеря крови (даже такая) с нашим гемоглобином не страшна - так говорит прибежавшая зав отделением. Они просят меня успокоиться, но я уже не могу. Я ведь могла не встать. Просто не суметь заставить себя. Могла уснуть до следующего кормления... На целых два часа. До сих пор помню это, подскакивая теперь на каждый шорох.
