Простите, но будет много букв.
Своего рассуждения оставлять пока не хочу, хочу узнать,что вы обо всем этом думаете.
Принесу статью полностью
| Она била его, обвиняла и унижала. Он оправдывался, страдал и думал, что сам виноват. Он хотел уйти, она не отпускала. И он терпел, ведь он же мужчина |
Маша с Димой разговаривали на кухне и в очередной раз обсуждали его измену двухгодичной давности. Она говорила, как он виноват перед ней, как ей плохо, как она не может простить. Этот разговор повторялся в сотый раз, и Дима уже не знал, что нового сказать, как еще извиниться. Голова после операции и так все время болела, а тут просто начала раскалываться.
В какой-то момент он неудачно пошутил. Маша наливала себе кипяток в чашку, развернулась, подошла к нему и вылила кипяток на него. От боли и шока потемнело в глазах. Он молча побежал в ванную, подставил ногу под струю холодной воды, но это не помогло. Вызвал скорую, врачи сказали, что ожог второй степени, прописали мази и обезболивающее. Месяц он не мог выходить из дома.
«Больше всего мне было жалко, что я пропускаю уроки китайского, — говорит Дима. — Я всегда любил изучать языки, до этого выучил иврит, а в то время увлекся китайским. Но Маша только посмеивалась — она всегда считала это блажью. Как и все мои хобби, впрочем. Как и мою работу». Дима работает в IT.
Пока сидел дома, смотрел на свою ногу и думал: «Как мы до этого дошли? Где я ошибся, что сделал не так?» Он понимал, что, наверное, кипяток он заслужил, он ведь и правда сказал колкость. Но все остальное?
Путь в никудаКогда они познакомились, Диме было 23, а Маше 28. Она ему сразу понравилась: веселая, заводная, инициативная, легкая на подъем. И при этом основательная, доводит свои начинания до результатов. Довольно быстро они стали жить вместе.
У Димы к тому времени уже был ребенок — трехлетний Илья. Хотя сын жил с мамой и ее новым другом, Дима регулярно передавал деньги. За полгода до того, как Дима встретил Машу, произошел несчастный случай, и мама Ильи умерла. Мальчика сначала забрала бабушка, но вскоре после того, как они съехались, Маша с Димой решили воспитывать его сами, и Маша его усыновила.
Маша очень хотела детей, но у них не получалось. Они меняли репродуктивные клиники, одна внематочная беременность следовала за другой. «Есть мнение, что перенесенные неприятности сближают пару. Наш опыт показал, что в каком-то смысле это правда, — говорит Дима. — Семья получается крепкая, но чудовищная. Когда казалось, что мы уже достаточно намучились, случался удар еще сильнее».
Маша расстраивалась, но решительный характер искал все новые выходы. Она решила делать ЭКО. Нашла недорогую клинику в Киеве, куда они много раз ездили, совершая все новые попытки забеременеть. Одна из них удалась. Но беременность была с осложнениями.
Шел седьмой месяц, это была двойня, и проблемы были серьезные. Им удалось записаться на прием к врачам Научного центра акушерства Вере Сидельниковой и Ольге Александриной. Но прием не состоялся. Это был февраль 2010 года, за неделю до приема обе женщины попали в страшное ДТП на Ленинском проспекте с участием «Мерседеса» вице-президента «Лукойла» и погибли. А вскоре после этого у Маши случился выкидыш.
Фото: Екатерина АнохинаДима«Я не знаю, спас ли бы этот прием наших детей, и никогда не узнаю. Но было ощущение, что этот «Мерседес» проехался прямо по нам», — говорит Дима. Маша впала в депрессию, а Дима занялся гражданской активностью. Участвовал в первых акциях «Синих ведерок», ходил наблюдателем на выборы. Маше все это не нравилось. «Она упрекала меня в том, что мое время и силы уходят не туда, что, вместо того чтобы больше зарабатывать, я занимаюсь ребячеством и ерундой». Они все чаще и чаще ссорились.
Как-то раз Дима поехал в Красноярск наблюдать за выборами и там познакомился с девушкой Аней. Аня была совсем другая — не унижала, не смеялась над увлечениями, а, напротив, считала их важным и нужным делом. У них начался роман. Продлился он недолго, но эта история «разбудила» Диму. «Я понял, что как будто спал все эти годы, мне было тесно и душно. Я сам себе не нравился в нашем браке, я устал от унижений и упреков».
Дима понял, что хочет расстаться. Пришел к Маше и рассказал про роман, про свои ощущения от их брака и про то, что хочет развестись. «Я был готов уйти и оставить ее с ребенком в моей квартире в центре Москвы. Мы обсуждали развод. Маша была очень зла на меня, но предложила ходить к семейному терапевту, чтобы попытаться все наладить». Дима подумал и согласился попробовать. Все-таки их многое связывало.
Несколько месяцев они ходили на семейную терапию, там психотерапевт учил их слушать друг друга и честно говорить о своих эмоциях и претензиях. Диме начало казаться, что есть шанс спасти этот брак. А потом случился новый удар.
Когда Дима возвращался вечером домой, у подъезда на него напали трое и чем-то тяжелым нанесли сильный удар в лицо. Очнулся в больнице, где его лицо собрали по частям. В первую неделю было непонятно, будет ли он жить, во вторую — будет ли видеть. Но через несколько недель зрение восстановилось, вернулась мимика, зажили переломы, прижилась обратно челюсть, миновал риск лишиться зубов. Диму выписали домой. Еще месяц челюсти были стянуты железными стяжками и питаться можно было только жидкой пищей.
«А за что тебя уважать?»«Пока я был в больнице, она залезла в мой ноутбук и прочитала переписку с Аней, хотя это давно было в прошлом, — вспоминает Дима. — Потом она говорила, что я сам виноват в том, что на меня напали. Что это мое наказание за измену. Ей всегда была свойственна пассивная агрессия, она все время вызывала во мне чувство вины. А после моей измены это стало делать в разы проще. Любая ссора заканчивалась тем, что я виноват, вне зависимости от предмета спора».
Маша не хотела отпускать Диму, но и прощать тоже не хотела. Ссоры случались постоянно. В один из таких вечеров она и облила Диму кипятком. Ночами требовала «давай поговорим», и начинались многочасовые разговоры, во время которых они ходили по кругу, ни к чему не приходя. «Это могло длиться всю ночь, а если я уже не мог и засыпал, она будила меня и заставляла разговаривать дальше».
Фото: Екатерина АнохинаДима с крысойДни и ночи превратились в ад, эмоциональный и физический. При этом у них рос сын, который приходил из школы и говорил: «Когда вы уже прекратите ругаться!» Илья начал сам хулиганить в классе и плохо учиться.
Когда во время очередной ссоры Маша ударила Диму и сломала ему ребро, у него как будто сломалось что-то более важное внутри. Выходя с рентгена, он понимал, что дальше так жить нельзя. Уйти от нее тоже не получалось, и он пошел к личному психотерапевту.
«Я начал посещать разные психологические группы, тогда же узнал о центре “Сестры”. Сначала у меня было что-то вроде стокгольмского синдрома. Я думал, что сам виноват. Но “Сестры” объяснили мне, что переход к физическому насилию — это недопустимо. С этим не надо шутить, надо уходить от этих отношений. Не говоря уже об эмоциональном насилии, постоянном чувстве вины и унижении. Для меня моя активная гражданская позиция — это не шутки, а серьезная и важная вещь. А Маша годами высмеивала все это. Очень хорошо помню ее фразу: “А за что тебя уважать?” Тот роман потому и случился, что человек показал мне совершенно другую модель отношений».
Спустя два года после первой попытки Дима вновь заговорил о разводе. Общение с психологами придало ему сил и уверенности. Дима и Маша договорились, что они сообщат сыну, которому на тот момент было уже 12, что разводятся и разъезжаются жить в разные места. И ребенок должен выбрать, с кем хочет жить, — тот и останется в Диминой квартире. Илья выбрал папу.
Маша забрала собаку, которую завела в ультимативном порядке, хотя Дима хотел кота, и съехала. Он предлагал ей денег, но она отказалась. Они развелись. «Сначала я был очень подавлен и напуган. Первые месяцы спал с топором возле кровати. Я боялся, что она вернется и что-то сделает. Даже когда сменил замки, все равно продолжал бояться, и отчасти до сих пор ее боюсь».
Дима целыми днями убирался в своей старой квартире, наводя порядок и у себя в голове. Он переживал, что развод плохо скажется на Илье. Но психологи помогли понять, что лучше пусть у сына будет один папа, но спокойный, чем папа и мама, которые все время ругаются. Потом начал потихоньку оживать. «Если вам не за что уважать человека — отпустите его, — говорит Дима. — Отношения без уважения калечат обоих».
Маша плохо переносила развод. Писала злобные посты в соцсетях, пыталась угрожать, что вернется в квартиру к сыну или отберет ребенка. Потом Дима подал на алименты. «Для меня это был вопрос принципа. Это какой-то мой способ защитить себя и, может, что-то ей показать. Она наняла адвоката, который в суде пытался доказать, что деньги мне нужны на то, чтобы не работать, а не на ребенка, что я безответственный бездельник, который всю жизнь бегает с синим ведерком на голове, а не зарабатывает деньги, как все нормальные люди. Еще она сказала такую вещь: “Если ты будешь настаивать на том, чтобы я платила алименты, я поеду в Киев (где остались замороженные эмбрионы для ЭКО), забеременею от тебя, и ты сам будешь мне платить”».
Сейчас Дима впервые за все эти годы находится в счастливых отношениях. «Они не идеальны, но я даже представить себе не мог, что такое бывает. У нас равный партнерский союз, основанный на уважении». И с сыном они стали ближе.
Поначалу Илья общался с Машей, но потом все реже, а теперь совсем перестал. Дима приветствовал ее идею быть «воскресной мамой», охотно отправлял ребенка с ней в деревню или просто в гости. А когда она стала все реже с ним встречаться, даже хотел напомнить ей о сыне и предложить видеться чаще. Но это не помогло.
У насильника нет пола«Общество навязывает клише, что мужчина всегда должен быть сильным, а женщина слабой, — говорит Дима. — Мои сеансы с психотерапевтом показали мне, что каждый может быть слабым, и это нормально. Но слабый не значит подчиненный. Насилие совершает человек по отношению к человеку, а не пол по отношению к полу. Когда я вспоминаю Машу, меня по-прежнему трясет. Это были очень травмирующие, опасные отношения, и я счастлив, что мне удалось из них выпутаться».
Фото: Екатерина АнохинаДима«В обществе существует мнение, что домашнее насилие — это проблема женщин. Но это не так, — говорит директор центра “Сестры” Надежда Замотаева. — Наша статистика наглядно показывает, что проблема эта социальная, и пострадавшей стороной становятся также и мужчины. У насильника нет пола, есть только потребность во власти и контроле над жизнью другого человека, который кажется ему беззащитным, уязвимым и удобным для реализации своей потребности. Дома это безопасно, удобно, а с поддержкой государства еще и малонаказуемо.
Мы получаем телефонные обращения от мужчин, подвергающихся различным формам домашнего насилия, но о том, что кто-то из них может написать заявление в полицию, и речи быть не может. Тут много причин. Первая из них — это чувства, которые испытывает человек в отношении себя и своего обидчика. И здесь картина та же, когда насилие применяется в отношении женщин. Мужчины также осуждают себя и жалеют партнершу. И верят, что это было в последний раз, что они сами виноваты. Часто говорят, что они мужчины и могут потерпеть. Мы долго общаемся с обратившимися о ценности личности и границах, которые непозволительно ломать никому».
Источник : журнал "Такие дела" «Я до сих пор ее боюсь»
Автор: Мария Бобылёва
Очень хочу услышать ваше мнение.
Чуть позже,в комментариях, добавлю ссылку на рассказ Маши, как это все видела она со своей стороны
