Всем пострадавшим от аварии на чернобыльской
АЭС, произошедшей в ночь с 25 на 26 апреля
1986 г., посвящается...Бегают трёхногие собаки
На пустырях,
В Припяти полно огромных раков,
Но всюду - страх!..
Разлилась река, весна в разгаре,
Цветут сады,
Яблонька крива, как пьяный карлик -
Клеймо беды!..
Тихая чернобыльская зона
В тоске большой,
Сердцу мужика безмерно больно,
Старик душой…
Одинок: от лучевой болезни
Отведал мук,
Вся родня давно почила в бездне,
Лишь пьющий внук…
Никакой по жизни перспективы
Не светит им:
Слишком безнадёжно и тоскливо,
Хоть пей стрихнин…
А когда-то в радостном достатке
В тепле росли,
Яблоки и груши были сладки -
Плоды земли!..
Вспоминать - уму небезопасно,
Ведь всё прошло,
На людей надеяться напрасно -
Повсюду зло…
На реке - туман полупрозрачный,
И трупы птиц,
Нынче всё в тумане, тускло, мрачно,
Любимых лиц
Не увидеть вновь “на фото справа”,
Не ждать гостей;
Выпить на ночь смесь "фонящих” травок,
Да лечь в постель…

Случившийся ровно 31год назад взрыв четвертого реактора Чернобыльской атомной электростанции тогда, 26 апреля 1986 года, был замечен разве что сотрудниками самой АЭС.
Жалко всех, и в том числе японцев,
Кто пострадал:
“Шарик” наш, Вселенной крошка-остров,
Безмерно мал…
Неужели не найти управы
На злой уран? -
Человек на жизнь имеет право…
Разрушен храм…
Сколько лет ещё осталось людям
До дня Суда?..
В суету, в поток нелёгких буден
Вошла беда…
Как бороться с бешеной стихией? -
Ответа нет.
Новый Человек - могучий, сильный? -
Полнейший бред!

ЗОНА ВЫЖИВАНИЯ

В одном из самых страшных мест на земле, за колючей проволокой 30-километровой зоны вокруг Чернобыльской АЭС, живут люди. У них есть работа, зарплата, больница, отделение милиции, столовая, кафе, спортзал. А еще у них есть ощущение стабильности и безопасности. Их жизнь строго регламентирована, а потому понятна и проста.
На улицах Чернобыля безлюдно, нет рекламы и пестрых вывесок, но свежевыкрашенные пятиэтажки, ухоженные клумбы и побеленные бордюры выдают присутствие людей в городе. В отремонтированных пятиэтажках-общежитиях живут сотрудники предприятий. Они работают вахтовым методом: 15 дней в зоне, 15 у себя дома на «большой земле» — так местные называют все населенные пункты за пределами зоны. Задерживаться на территории больше этого срока запрещено из соображений безопасности — от радиации надо «отдыхать». Закон не писан только самоселам — людям, вернувшимся в свои деревни и села после аварии. В 1988 году количество самоселов достигало 1245 человек. Сегодня осталось около 120 стариков в 11 деревнях.

Десяток контрольно-пропускных пунктов регламентируют въезд в чернобыльскую зону и выезд из нее

В здании бывшего кинотеатра «Украина» в Чернобыле к 25-летию трагедии был открыт мемориальный музей «Звезда Полынь». На его наружных стенах изображены аисты Полесья, разлетающиеся на фоне ядерного взрыва

На улицах в центре Чернобыля машины появляются нечасто. Скоростное ограничение сохранилось с первых дней аварии, когда старались ездить осторожно, чтобы поднимать меньше радиоактивной пыли с земли. Сегодня ограничение соответствует ритму чернобыльской жизни, где никто никуда не спешит — все подчинено четкому графику, который люди спокойно соблюдают

Чем ближе к Припяти, тем меньше людей и тем больше растительности, поглощающей все вокруг: разрушенные дома с выбитыми стеклами, асфальт на дорогах — там, где он еще остался. Здесь никто не живет, никто не ловит рыбу, никто не ест яблоки. А яблони все продолжают цвести по весне, а осенью ронять плоды на дороги, по которым никто не ездит...
Село Куповатое, 30 км до ЧАЭС
ЗВЕЗДА ЧЕРНОБЫЛЯ
Анна Загороднюк (баба Ганна), 83 года
— Да стара я уже для звезды-то! Просто гостям рада, двери всегда открыты. Журналисты часто приезжают, я им о своей жизни рассказываю, а они пишут. Туристы тоже заходят, пообщаться хотят. Я их кормлю, пою — картошечка, огурчики соленые, сало и самогон всегда припасены. Недавно два немца заезжали, я их дрова колоть заставила: а что, пусть помогают. Других помощников у меня нет: живем вдвоем с сестрой Соней, мама умерла через несколько лет после аварии, муж — в 2007 году. Вот и рада всем, кто заходит, — хоть не скучно.

Баба Ганна на жизнь не жалуется: «Здесь у меня родина, дом. И крыша над головой есть, и здоровье. Тут и умирать не страшно. А жила бы в казенной квартире, где заняться нечем, давно бы уже не было меня»

В доме у Анны Загороднюк чистота и порядок. Она всегда готова к приему неожиданных гостей. Чем угостить тоже найдет: картошка, огурцы и помидоры — все свое, с огорода, натуральное...

Там, где уже нет людей, в полуразрушенных домах сохранились вещи «дочернобыльской» эпохи

Село Куповатое, 30 км до ЧАЭС
В ПОРЯДКЕ ЭКСПЕРИМЕНТА

Марии Ильченко не было 50 лет, когда случилась чернобыльская авария. Тогда она работала в колхозе, копала картошку. Прошло 30 лет. Колхоза нет. А поле осталось. И Мария продолжает выращивать на нем картошку.
В сентябре дома для беженцев действительно достроили, но поселили по три семьи в один дом. Мы месяц так пожили, я не выдержала и сказала мужу: давай поедем к себе. С нами еще несколько семей в Куповатое вернулись. Через месяц появилась на пороге милиция, хотели нас выселить, но не получилось. В итоге
нам разрешили остаться при условии, что мы станем участниками эксперимента: будем есть только то, что сами вырастили, пить воду и раз в год сдавать кровь. Пять лет ученые проверяли, как небольшие дозы радиации влияют на человека.
В Куповатом действительно «чисто» было. Кошки котят рожали на вид здоровых: голова, хвост, четыре лапы. Да и мы себя прекрасно чувствовали — все анализы были в норме, врачи ничего не нашли. В 1993 году, когда нам официально разрешили здесь жить, раз в неделю стала приезжать машина с продуктами, а раз в месяц привозили пенсию, зимой выдавали газовые баллоны. Год назад все это перестали делать: якобы денег на бензин нет. Мы ждали, ждали, а в июле 2015 года собрались селом, сели в машину соседа Васи и поехали прямо в Чернобыль. Без стука вошли в кабинет главы администрации зоны, и я ему все высказала. Что и за свет плачу, и продукты в автолавке втридорога покупала — там как раз цена за бензин и была заложена. Написали заявление, а потом зашли в магазин в Чернобыле, с директором поговорили. Он расчувствовался и обещал за свой счет возить продукты. Но не пришлось: администрация все-таки запустила автолавку.
Сколько в зоне живем, все время пытаются выселить. Не дают нам, старикам, спокойно провести последние годы. Вот такая жизнь — в постоянной борьбе.

Куповатое, по сравнению со многими другими селами зоны отчуждения, выглядит вполне обжитым

Ивану с женой было куда и ради чего возвращаться. Просторный новый дом они построили и отделали перед самой аварией. А пожить в нем довелось не сразу. Полгода семья скиталась, и дом стоял закрытым.
Село Парышев, 18 км до ЧАЭС
РАДИОАКТИВНАЯ ПИЛЮЛЯ

Иван Семенюк, 80 лет
— Мы с женой живем здесь так же, как и до взрыва: кур разводим, выращиваем овощи, дом потихоньку ремонтируем. Я ловлю рыбу в реке Припять. Тут водятся линь, окунь и карась. Все это чушь, что нельзя местную рыбу есть! А в Киев откуда она попадает? Отсюда же, из Припяти, через Киевское водохранилище в Днепр. Как видите, мне уже 80 лет, а я здоров как бык!

После возвращения в родной дом жизнь не сразу наладилась. Администрация зоны отчуждения намеревалась выселить Ивана и его жену из Парышева, но супруги отказались уезжать. Боялись только, что их дом подожгут, чтобы некуда было деваться. Были якобы такие случаи у соседей. Но Иван дежурил по ночам и надолго из дома не уходил .

Раньше приезжали из экоцентра, замеряли уровень радиации в колодце, продукты проверяли и нас осматривали. Сейчас уже никто не ездит. Скорой помощи вообще нет. Я недавно разжигал печь и сильно ногу опалил. Дохромал до пожарных, они отвезли к врачам в город. А так мы не болеем. Если что случится, дети лекарства привозят… Каждый раз предлагают нас забрать в Чернигов — сыновья там живут, но мы отказываемся.

Семь лет назад, к 23-летию трагедии на Чернобыльской АЭС, на выезде из Припяти был установлен и освящен православный крест
Село Залесье, 15 км до ЧАЭС
ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА
Розалия Отрошко, 84 года
— После аварии в Залесье много людей вернулось, но через десять лет никого не стало. Кто-то умер от старости, кто-то уехал, потому что жить здесь невозможно. А мне деваться было некуда, живу тут одна уже 20 лет. Электричества в Залесье нет, магазинов тоже, да и автолавка сюда не приезжает: из-за меня одной никто бензин тратить не хочет. Мой дом в 20 минутах ходьбы от дороги, а тропинка заросла…

20 последних лет жизни Розалия провела в одиночестве: кроме нее во всем Залесье не оставалось ни одного жителя. Ни магазинов, ни электричества. Питалась тем, что выросло в огороде.

Розалия Отрошко окончила Киевский государственный университет им. Тараса Шевченко. До аварии преподавала в залесской школе украинский язык и литературу.

Единственная радость — старые газеты, журналы, пара книг — все, что осталось в доме. Лесничий в гости заходит, недавно радио подарил, чтобы не так мне тяжко было. Приемник хоть плохо, но работает, слушаю, что в мире происходит. Стихи сочиняю — очень люблю поэзию.
Туристы заезжают, всегда привозят продукты. Мне так стыдно, что как попрошайка живу, а делать нечего. И все равно, какая бы тяжелая жизнь ни была, я никого не виню. Каждый день глаза открываю и благодарю Бога, что проснулась.
Вскоре после встречи с «Вокруг света», 5 декабря 2015 года, Розалия Ивановна, единственная жительница Залесья, скончалась во сне. Ее обнаружил лесничий, который привез старушке дрова.
ДИНА БАБАЕВА, ДЕНИС СИНЯКОВ 26 АПРЕЛЯ 2016 ГОДА, 00:37