Не каждый оказывается готов принять, что человек, книги которого в детстве были его лучшими друзьями, а в юности повлияли на судьбу, в обычной, не придуманной жизни, был, что называется "сложным человеком". Иногда - настолько "сложным", что преданный читатель, встретив его в реале, руки бы ему не подал. Может, лучше и не знать... Но интересно же?.. А то!
Нашу новую рубрику, посвященную частной жизни великих писателей (скандалы, интриги, расследования! свадьбы, измены, разводы и внебрачные дети), мы начнем с поэтессы, которая точно никого не разочарует.
По одной простой причине: у нее этой самой "личной жизни" не было совсем.
Так, по мнению читателей, выглядела бы Дикинсон сейчас. Да? Нет? Да кто
же знает.
Поэтесса Эмили Дикинсон родилась в 1830-м году. В самом ее имени слышатся и название французской драмеди «Амели», и фамилия культового писателя Диккенса. И, если приглядется, в судьбе Эмили можно найти достаточно параллелей с ними обоими - и с мечтательной чудачкой Амели, и с мрачным Диккенсом.
О том, что их соседка поэтесса, не знали даже люди, живущие неподалеку. Из 1800 стихов при жизни Эмили было опубликовано что-то около десяти, и те – в куцей редакторской правке. Автором-сенсацией она стала уже после смерти (она умерла в 55 лет от воспаления почек).
Сонный городок Амхерст, одна из предтеч линчевского Твин Пикса, в котором все посмеивались и судачили над странной домоседкой, над ее белым, как у призрака платьем (будто бы его хозяйкой была мисс Хэвишем из «Больших надежды» того самого Диккенса), навечно вошел в историю как «родина Эмили Дикинсон».
Рисунок - Lisa Perrin.
Эмили Дикинсон чрезвычайно популярна как объект арта. Эмили рисуют, лепят, вышивают
и даже превращают в шкафчики.
Поэтесса никогда не выезжала за пределы США и даже свой собственный штат Массачусетс практически не покидала. Да что там, она толком и из дома не выходила и ни разу не была замужем. Потомственная пуританка, плоть от плоти Новой Англии, один из ее живых символов, наряду с Лавкрафтом - и такая же, как он, затворница.
Ее одновременно называли «старой девой» и «любопытным троллем». Неуклюжая, нервная, склонная к меланхолии и в то же время - отчаянная, смелая. Новаторша, разрушительница шаблонов, революционерка и глубоко религиозная (из-за чего ее в советские времена почти не переводили на русский) поэтесса Зимы:
…Еще вода свой легкий бег
Стремит — но холодна,
И эльфов золотистых век
Коснулись пальцы сна.
Осталась белка зимовать,
В дупло упрятав клад.
О, дай мне, Господи, тепла —
Чтоб выдержать Твой хлад!
(тут и далее - пер. Аркадия Гаврилова.)
Арт по мотивам единственного достоверного портрета Дикинсон, сделанного во
взрослом возрасте.
Поэтесса ускользающих красок и мгновений, мигающих быстрее слайд-шоу. Ею она стала задолго до появления романа «Что-то страшное грядет» Брэдбери и сериала «Карнавал» Кнауфа:
И то, что увлекало нас
И тешило вчера —
Арены освещенный круг,
И блеск, и мишура, —
Развеялось и унеслось,
Исчезло без следа —
Как птиц осенний караван,
Как облаков гряда.
Поэтесса Надежды:
И в летний зной, и в холода
Она жила, звеня,
И не просила никогда
Ни крошки у меня.
Она постоянно писала о смерти, будто бы была одержима ей. Смерть завораживала и страшила ее. По удачному выражению критика Эйкена «умирала в каждом своем стихотворении».
И вроде был какой-то человек, которому она готова была отдать свое сердце – в 1862-м, по мнению историков, году. (Эмили тогда было 32). Был-был, да весь вышел.
Запершись в своем новоанглийском фамильном особняке-склепе, наблюдая мир через его запыленные окна, она балансировала между суицидальным отчаянием и извечной простотой и ясностью самых обыденных, самых привычных вещей. Внимание к бытовым деталям, поэзия Обычного (как у той Амели из «Амели»!) – ее ответ на разъедающий изнутри мрачный хаос. Искать радость в простейших вещах, извилистый путь через бытовое – к возвышенному:
Кто Неба не нашел внизу
Нигде уж не найдет,
Ведь где бы мы ни жили — Бог
Поблизости живет.
Нарочно заперевшая себя в «доме семейки Аддамсов» поэтесса Жизни и Весны (простите за эти бесконечно многозначительные Большие Буквы, но здесь они уместны):
Лишь раннею весной
Такой бывает свет —
Во все иные времена
Такого света нет.
Такой бывает цвет
У неба над холмом,
Что ни назвать его никак
И ни понять умом.
Невероятно одинокая (все ее друзья были друзьями по переписке, ни разу не видевшие ее вживую), она будто бы говорила на равных со звездами и небом, с самим космосом, пытаясь при помощи букв справиться со своим одиночеством.
Вечная затворница, женщина-ребенок. Мастер супер-короткой формы, она документально фиксировала самые острые свои эмоциональные переживания, самые яркие мгновения, ежедневные открытия чудесного в самом обычном и заурядном. Ее затворничество сродни монашескому самоотречению, ее идеал – наполненный жужжанием пчел цветущий луг. Надежда сменяется отчаянием. Она ушла, так и не зафиксировав на бумаге ответ на самый важный писательский вопрос: «что будет потом? Для чего все это?». Хотя, сама, наверняка всё поняла – и про свой век, и про современную литературу, и про то, что будет потом.
Публикации ее никогда не волновали, она шутила, что они для нее - как «небосвод для рыбьего плавника» (приземленный человек сказал бы "нужны, как рыбе зонтик"), и требовала от сестры, чтоб та сожгла все ее рукописи. Главная американская поэтесса, в честь которой назван кратер на Венере. Самый читаемый поэт США. Великая Эмили.
Что читать этой весной: Террор Дэна Симмонса
Ленин как брат Лоры Палмер
А что, если Мьевиль
Сентиментальное путешествие на газонокосилке
